Женщины
и апостол Павел

Публикации статей из интернета

В центре учения Исуса — любовь, всеобъемлющая любовь к ближнему. «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», — сказано уже в Ветхом Завете (Левит, 19, 18), а евангелист Матфей объявляет эту мысль основной заповедью, на которой утверждается «весь закон и пророки» (Матфей, 22, 39 и сл.). В греческом тексте Евангелия понятие «любовь» передано словом «агапе»; греки употребляют для обозначения любви также слово «эрос», но понимают под ним нечто иное. «Эрос» означает «страстную любовь», когда желаешь другого для себя, любовь, которая дарует любящему страдание и блаженство; это демоническая сила, возносящая человека на вершину экстаза и низвергающая его в пропасть вины, так выражается у Софокла Антигона. Но эрос — не только слепая, чувственная страсть, это — устремление духа, души к высшему. «Эрот — это великий гений, нечто среднее между Богом и смертным, это дитя богатства и бедности» (Платон).

В Евангелиях слово «эрос» не встречается ни разу, а греческая литература, в сущности, не употребляет слова «агапе». Между этими понятиями существует огромная разница: эрос — это любовь вожделяющая, Агапе — любовь дарующая. Греческая Библия (Септуагинта) обозначает словом «агапе» и природную любовь отца и матери к своим детям, и прежде всего любовь мужчины и женщины. Таким образом, любовь земная и Небесная обозначаются одним словом, а следовательно, двойная заповедь: любить Бога и любить ближнего своего, как самого себя, о которой говорится у Матфея, есть одна заповедь. Исус являлся, дабы исполнить эту заповедь «агапе» (Матфей, 5, 17).

Из совсем другой местности, чем Исус, происходил апостол Павел. Если Исус вырос в деревне, в иудейском «маленьком местечке», то Его апостол, напротив, в иудейской общине Тарса, оживлённой столице Киликии. Киликия (в современной Турции) лежала на перекрёстке многих путей и была объектом многих споров. Здесь был распространён культ Артемиды; апостол особенно подчёркивал его притягательность для масс и усиленно с ним боролся. Исус проповедовал перед деревенскими общинами и избегал городов. В Тивериаду, столицу Галилеи, Он никогда не входил. Павел же, напротив, проповедовал только в городах; здесь он чувствовал себя вполне в своей стихии.

Условия жизни определили также и отношение Павла к другому полу. Женщины, которых видел в своей юности Исус, были, главным образом, суровые крестьянки с гор, гордые, своенравные, работавшие на полях вместе с мужчинами. В Тарсе, напротив, женщины и дети жили отгорожено от окружающего мира. Когда же маленький Савл (так звали его тогда) украдкой выглядывал из решётчатого окна своей сумрачной комнаты на иную часть города, он видел напоминающие карнавал шествия радостных женщин, которые направлялись к храму Артемиды, а женщины-зрительницы с обочины кричали в восторге: «Славься, наша Артемида!» Богиня охоты Артемида была Богиней-покровительницей женщин, бракосочетания и родов.

Полную противоположность, уверенным в себе, греческим женщинам Тарса представляли женщины иудейские: они жили замкнуто, покорно, строго следуя ветхозаветным законам. Тем не менее, Павел и на них смотрел весьма критично. Он, видимо, никогда не общался с женщинами, даже в родительском доме.

Резкость, с которой он исключил всякую возможность глубокого душевного единства между мужчиной и женщиной, связана не столько с напряжёнными психоэротическими переживаниями юности, сколько с его религиозным основанным на мифах мировоззрением.

Среди первых обращённых в новую веру было немало выдающихся женщин, например, иудейка Прискилла. Изгнанная из Рима императором Клавдием вместе со всей иудейской общиной, она попала на Коринф и там развернула активную религиозную деятельность. Её часто и с похвалой упоминал её муж, ибо (по словам М.Фаульхабера) «она, несомненно, была душой дома и духовной руководительницей для окружающих». Благодаря «миссионерскому рвению» Прискиллы и многих других, процент женщин среди последователей апостола Павла неуклонно рос. Несмотря на это, он говорит: «Жёны ваши в церквях да молчат» (I Коринфянам, 14, 34). И ещё: «А учить жене не позволено, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо…» — и тут следует обоснование не столько по сути, сколько опирающееся на миф: «Ибо прежде создан Адам, а потом Ева, и не Адам прельщён, но жена, прельстившись, впала в преступление» (I Тимофею, 2, 12-14). Согласно мифическим представлениям, отражённым в рассказе о сотворении человека, женщина повинна в несовершенстве мира, и проповедник, верный тогдашним взглядам (в соответствии с которыми определялись и родство, и наследие), видел Еву в каждой женщине. С великой строгостью он требует от последовательниц своих не поддаваться греческим идеям эмансипации, хранить верность древним законам и догмам.

В первом послании к коринфянам Павел подробно и недвусмысленно излагает свою позицию по «женскому вопросу»: «Всякому мужу глава Христос, жене глава — муж… всякая жена, молящаяся… с открытою головою, постыжает свою голову, ибо это то же самое, как если бы она была обритая (т.е. проститутка. — Примеч. авт.), ибо если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижётся… Муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа. Ибо не муж от жены, но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа. Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для ангела» (11, 3 и сл.).

Саксонский теолог Г.Деллинг в своём исследовании «Павел и женщины» даёт этому отрывку из послания пояснение: «Для Павла покрывало — нечто вроде клейма. Женщина, в большей мере, — пленница природы по причине своей, будто бы, более сильной сексуальности; носить покрывало — значит смиренно это признавать, значит испытывать стыд от того, что через неё в мир пришёл грех».

Элегантные гречанки тоже носили покрывало, но из воздушных цветных тканей, чтобы подчеркнуть свою красоту. Христианки же, напротив, должны были скрывать себя под своими серыми и чёрными покровами.

Однако, на самых ранних христианских саркофагах женщины по большей части изображены без покрывала и головного убора, одетыми по римской моде.

В мышлении Павла — как и в случае с «комплексом Евы» — вновь проступают представления, основанные на древних мифах. Слабый пол, легко поддающийся соблазну, должен «для ангела» покрывать свою голову. В греческом мифе нет ангелов, но есть боги, которые постоянно атакуют и соблазняют прекрасных земных женщин. В Книге Бытия соблазняют человеческих дочерей ангелы, точнее — Сыны Божии (Бытиё, 6, 2 и сл.).

Павел, который сам не был женат, рекомендует мужчинам и женщинам жить одиноко, ибо брак — есть лишь «необходимое зло». Он советует сочетаться браком лишь тем, кто «сгорает от желания», но и они должны, насколько это возможно, уравновешивать свою чувственность разумом и обращением к духовным делам. Лучше всего было бы, если бы люди добровольно решились жить друг с другом, как братья и сёстры, ибо «тело не для блуда, но для Господа» (I Коринфянам, 6, 13).

Один из последователей Павла, учитель церкви Тертуллиан (160-220), провозглашал с вызывающей краткостью: «Брак основан на том же самом акте, что и блуд». Иероним (331-420), который в юности досыта вкусил женской благосклонности, а в более зрелом возрасте жил отшельником, строго требовал: «Возьмём в руку свою топор и срубим у самого корня безплодное дерево брака».

Павел видел в любви риск — риск, которого можно избежать. Но что он вообще понимал под любовью и браком? Брак, по его мнению, служит не для того, чтобы производить потомство (как считали древние), а единственно и исключительно для удовлетворения чувственной похоти. Однако, учение Христа провозглашает, прежде всего, любовь — любовь к ближнему: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Это означает уважение к личности других людей. Это означает, что любовь к себе может быть согласована с неприкосновенностью всякого другого существа — будь то чужеземец, будь то женщина. Совсем другое понятие избирает фанатичный моралист Павел: любовь называется у него «блуд», это распутство и грех «не знающая узды похоть», что скачет «от ложа к ложу» (Римлянам, 13, 13). В русском каноническом тексте соответствующее место звучит так: «Будем вести себя благочинно — не предаваясь… ни сладострастию, ни распутству» (Римлянам, 13, 13).

Христианский гностик Ириней, выступавший за новое понимание любви («гносис» означает «познание»), заявлял, протестуя: «Кто не любит женщину, тот не знает истины, он должен ещё прийти к истине». Это глубокое высказывание, ведь слепец не может понимать в цветах, а кто не ведал и с т и н н о й любви, не может понять истину любви.

А в одной из молитв гностического Евангелия Евы Праматерь Ева, олицетворяющая человеческий универсум, говорит Христу, новому Адаму, о природе истинной, связующей любви: «Я есть Ты, и Ты еси Я, где бы ты ни был, ибо Я есмь и посеяна в Тебе и во всём живущем, и всюду, где Ты пожелаешь, Ты собираешь Меня, и где Ты собираешь Меня, Ты собираешь Себя».

Эта прекрасная декларация совпадает не с представлениями Павла, а со взглядами Христа на любовь к ближнему. Жаль, что в последующие века утвердилось не убеждение Учителя, но убеждение Его апостола! Это — катастрофа!

Павел умер в 65 г.н.э. в Риме. Его моральная проповедь при его жизни не оказывала никакого влияния на греко-римский мир вцелом. Ещё не закончилась античность. Но уже ничто не могло остановить перемен к худшему в общественном положении женщины.

Закат Римской империи ознаменовал собой конечный пункт тысячелетнего развития. Наступило мрачное средневековье. Поскольку Женское Начало было объявлено «дьявольским», женщин, кому-то показавшихся неугодными, стали сжигать на кострах, как ведьм; последствия такого отношения к женщине для нашего духовного развития мы ощущаем и поныне… От нас до средневековья (и обратно) не так уж и далеко!

(Из книги Е. Вардиман. Женщина в древнем мире)
продолжение следует